Дэвид Брэдли: "В "Штамме" я играю героя боевика"

Британский актер Дэвид Брэдли, известный широкой публике своими ролями в поттериане и "Игре престолов", в интервью изданию Hero Complex рассказал о своей работе в хоррор-сериале "Штамм" канала FX, в котором он играет охотника на вампиров Авраама Сетракяна.

Есть ли что-то общее между Вашим решительным Авраамом Сетракяном и героем произведения Брэма Стокера, Авраамом Ван Хельсингом?

"Я старался избегать каких-то отсылок и сравнений с другими персонажами, поскольку в этом случае возникает опасность сыграть кого-то еще, а не того героя, которого придумали Гильермо Дель Торо и Чак Хоган".

Чем роль Авраама Сетракяна заинтриговала Вас?

"В основном именем из трех слов – Гильермо Дель Торо. Я его большой поклонник. Мне понравился "Лабиринт Фавна" и недавний "Тихоокеанский рубеж". Он позвонил мне и … когда он рассказал мне об этом персонаже и о том, что кто-то моего возраста может сыграть героя боевика, это звучало невероятно захватывающе. Он поделился со мной своей версией истории об этом человеке, о его жизни, которую он шаг за шагом открывал зрителям. Я люблю истории, которые рассказываются порционно, и персонажей, которые постепенно раскрывают свою суть. Сетракян один из них. С помощью флэшбэков мы узнаем, кто он такой. Плохой ли он парень? На чей он стороне – на стороне ангелов или дьявола? Он поступает довольно жестко, но у него благие цели. Он эксцентричен и энергичен для человека его лет. Он ведь не Супермен, не Одинокий Рейнджер, которые, как мы знаем, непременно выживут в конце. Он не Джеймс Бонд. У нас нет уверенности в его бессмертии. Он не такой, как они. Он полон страха".

Вы успели до начала съемок прочесть романы Дель Торо и Хогана, на которых основан сериал, чтобы лучше понять, кого Вам предстоит сыграть?

"У меня не было времени. После звонка Гильермо мне пришлось очень быстро принимать решение. Мне дали на раздумья четыре дня: "Вы можете приехать в Канаду, скажем, к этой субботе?" Все пришлось делать набегу: обсуждать этот вопрос с семьей, срочно оформлять визу. Это произошло очень внезапно. Я не читал книг. И, честно говоря, это не мой жанр, не то, что я обычно читаю. Но когда я начал читать… эти обычные люди, столкнувшиеся с древним вирусом; фокус на них, а не на вампирах. Так что, когда я начал читать, я уже не мог остановиться. Речь не идет о натурализме, это не та реальность, которую мы знаем. Она чуть приукрашена, но очень достоверна, и очень похожа на правду. Я прочувствовал этих героев – Эфа, его сына, Нору – потому что история очень человеческая, а вовсе не сверхъестественная. Мне безумно нравится их видение, и то, как они претворили его. Временами бывает трудно, в первую очередь, физически. Но я не против, хотя, это не то, что я обычно делаю".

Вы упомянули, что были рады перспективе поработать с Дель Торо. Как Вам понравилось сниматься у него в пилотном эпизоде?

"С одной стороны, у него есть собственный взгляд на то, как все должно получиться, а с другой – он очень гибкий… если ты предложишь какую-то идею, дополнительную реплику, которая раскроет твоего персонажа лучше, он согласится, если твоя мысль придется ему по вкусу. С большинством режиссеров такие фокусы не проходят. Но он очень открыт, дружелюбен и не напрягает. Он работает над сценой до тех пор, пока не добьется желаемого результата. Артисту важно быть расслабленным и собранным одновременно, а также чувствовать, что он важен и может вклиниться и вставить свое слово. Не знаю, как у него это получается. Я не знаю, когда он спит. В нем сила стихии, правда. Играть такую важную роль, какую играю я, в таком замечательном телепроекте, большая удача. Осознание собственного вклада, который я делаю, используя свои эмоциональные и творческие силы, дарит мне радость, когда я просыпаюсь утром".

У Сетракяна действительно очень запоминающаяся первая сцена.

"Мне нравится, что вы видите этого старика в перчатках без пальцев, обедающего супом. Потом наступает момент, и старик действует быстро и безжалостно. И вы понимаете, что с таким шутки плохи, хоть он и выглядит безобидно. Вы не можете представить его, шатающимся по местным барам. Скорее, он идет в свою комнату и вспоминает о своей жене, иногда смотрит телевизор и читает все эти книги о стригоях. А теперь мы видим, как в последних эпизодах у него появляется подобие семьи, все эти незнакомцы… Я подозреваю, что он обычно предпочитает быть сам по себе, но так уж случилось, что у него появились соратники. Для него это непривычно. Ему приходится учиться заново заботиться о ком-то. Он не хочет смягчаться, он хочет оставаться практичным. Как он объяснял ранее, зараженные – больше не люди, убить их, значит проявить милосердие. Он понимает терзания Норы по поводу девочки, которую им пришлось убить. Но он также знает, что сострадание в данном случае – бессмысленная трата времени и опасная штука".

"Сценарий, линии сюжета, работа постановщиков, видение Гильермо, конфликты, которые выносятся на суд зрителя – все это свидетельствует о том, что это не обычный боевик, в котором хорошие парни сражаются с вампирами. Наши главные протагонисты через разногласия пытаются выяснить, что же им делать. У них у всех свою точка зрения на решение этой проблемы. Мне это нравится, потому что это делает их сложными, уязвимыми, сильными; это заставляет их принимать вещи, с которыми они раньше не сталкивались, особенно в случае с Сетракяном. Для меня, "Штамм" - человеческая драма, хоть в ней и есть элементы боевика".

Наверное, приятно играть человека, который нравится зрителям больше, чем, к примеру, Ваш Уолдер Фрей из "Игры престолов"? Люди Вам до сих пор задают вопросы о вашей роли в организации Красной свадьбы?

"На прошлой неделе мы снимали сцену на станции "Union Station". Охранник, который пропускал группу в закрытую зону, обратился ко мне с такими словами: "Я хотел поблагодарить Вас за то, что Вы сделали со Старками. Я их терпеть не могу. Он такие самодовольные и слащавые. Так что, спасибо Вам!" Я крепко пожал ему руку и сказал: "Спасибо. Вы первый человек, который поблагодарил меня за это" (смеется). Мне было так приятно. Знаете, сколько людей, проезжая в машинах мимо меня в Лондоне, опускали стекло и выкрикивали: "Нет тебе прощения!"? Я не обижаюсь, я далек от этого. Обожаю, когда что-то взбаламучивает чувства людей".