"Виктор Франкенштейн", в отличие от оригинального романа, получился не столько фильмом о монстре, сколько о человеке и человечности. И человек этот вовсе не сам доктор, созданный воображением Мэри Шелли, а его помощник Игорь, которого в новой интерпретации поставили во главу угла. Именно его постоянно терзают муки совести и сомнения о том, кто он такой и что помог создать. С первых же секунд средоточие на персонаже Игоря, лишенного любви, но увешанного страданиями, превращает фильм в драму, в которую упорными стараниями режиссера Пола МакГигана и сценариста Макса Лэндиса подмешиваются триллер, детектив и хоррор. Только старания эти в конце концов выходят почти абсолютно лишними, ведь “Виктор Франкенштейн” состоялся как фильм и без всяких монстров, те лишь растянули время действия до кажущихся странно длинными двух часов.
В то же время, удивительным образом Дэниел Рэдклифф мало привносит в своего Игоря, несмотря на то, что у него казалось бы были безграничные возможности для творческой импровизации. Сам Франкенштейн у Джеймса МакЭвоя получился гораздо интереснее, богаче и глубже. Экстравагантность, которую МакЭвой очень умеренно, без передозировок подмешивает в свою игру, оттягивает на него внимание во всех сценах, при всем при том, что история это именно Игоря. Путь мы проходим вместе с Рэдклиффом, но симпатии все равно остаются не в меньшей степени на стороне безумного доктора, чем на стороне изувеченного горбуна.
Однако это лишь малая часть той сумятицы в перегруженном сюжете, которая начинает напрягать уже к середине второго акта. Фильм успевает вместить и любовную линию, и фанатически верующего сыщика из Скотленд-Ярда, и нашинкованные визуальными эффектами экшен сцены, что не может не расстраивать динамику картины, неумело скачущую от позитивного настроения к печальному, а от энергичной блокбастерной определенности к изысканно медленной, почти арт-хаусной изощренности. В самом начале Макс Лэндис, писавший до этого “Хронику”, очень умело раскрутил несколько сюжетных линий, но когда пришло время связывать их воедино для финала, оказалось, что вертящихся тарелочек у него на руках чересчур много - за всеми не успеть. Поэтому герои вдруг начали совершать ничем не оправданные поступки, помирать на ровном месте, а все логические связи погорели, как мосты между берегами.
МакГиган много ставит на эстетику фильма и собственные режиссерские решения, одни из которых успешно поддерживает фильм, а другие тянут его на дно, как утопленника. Дождливо-мрачная атмосфера фильма и завораживающие полеты камеры в созданном компьютерной анимацией пейзаже крепости Франкенштейна отвлекают глаза от сюжетных несуразностей, так же как и здорово накаляют градус напряжения. Оригинальные дизайны помещений, явно совмещающие реалистичный подход и осовремененное режиссерское виденье помогают создать ни в коем случае не аутентичную, но по крайней мере правдоподобную Англию. В то же время, решительно отвратительный вид не только монстров, но некоторых других частей фильма вполне возможно подарит особо впечатлительным дозу ночных кошмаров, а дерзкая пародия на религиозных фанатиков, в которую превратил своего персонажа Эндрю Скотт, заденет за живое тех, кто согласится с его позицией.
Но в том то и дело, что все эти части не играют никакого значения в том, что фильм пытается сказать, и только мешаются на пути у создателей. Поражают в “Викторе Франкенштейне” вовсе не монстры и не неуверенно поставленные сцены схваток с ними, а уровень вдумчивости и эмоциональности, достигнутый режиссером и двумя главными актерами. Проблемы Франкенштейна и Игоря, их душевная боль, связанная у первого с утратой, а у второго с боязнью утраты, транслируются на экран ярко, подкрепленные визуальными подсказками, но в глубоко личной манере. Джеймс МакЭвой и Рэдклифф не боятся быть уязвимыми на экране, потому что часто за их уязвимостью скрывается сила духа, воспеваемая создателями.
Лэндис при всей неустойчивости сценария касается множества тем: от Бога до безбожия, от смерти до бессмертия, от зависимости физической до зависимости эмоциональной. “Франкенштейн” получился психологически честным и волнующим. Лишь его неопределенность и излишняя неготовность быть просто драмой оказывает негативное влияние на темп сюжета и глубину развития некоторых тем и персонажей, многие из которых остаются в зачаточной стадии (вспомнить хотя бы бесполезное камео Чарльза Дэнса).
Так вот. Обратить внимание на “Виктора Франкенштейна” однозначно стоит, хотя бы потому что это столь освежающе оригинальный подход ко всем знакомому материалу. Однако это интерпретация вольная, мыслящая по-своему и отдельная от произведения Мэри Шелли (хотите оригинального Франкенштейна, посмотрите одноименный спектакль Дэнни Бойла). Оценить же новую кино-версию можно и на небольшом экране, но ознакомиться с ней надо, ведь это один из редких случаев, когда исследование фокусируется не на творении, а на творце. Или в данном случае, творцах.
Автор: OlegD
