Экстремист, бунтарь, гомофоб, провокатор, мизантроп, маргинал, разгневанный радикал, очередной enfant terrible, терроризирующий истеблишмент — такова реакция общественности на творчество Гаспара Ноэ. Все это в какой-то мере можно отнести к его фильмам, но это слишком поверхностная оценка, не исчерпывающая и 5% творческих устремлений Ноэ.
Если бы Ноэ ограничился в «Необратимости» только описанием изнанки глянца — парижские трущобы, наркоманы и сутенеры, геи и лесбиянки, трансвеститы и добропорядочные буржуа без привычных «дневных» масок, агрессия и насилие — его можно было бы упрекнуть в излишнем экстремизме и человеконенавистничестве. Однако он делает не ознакомительную докуметалку о социальном дне, от ужасов которого в любой момент можно дистанцироваться, находясь на другом конце социальной лестницы. Он делает психоделическое путешествие в наше подсознание, в псевдореальный и галлюциногенный мир, от которого дистанцироваться невозможно, это наши страхи и наши сны. Словами профессора Преображенского: разруха не в клозетах, а в головах (М.А.Булгаков, «Собачье сердце»). И именно невозможность отвернуться от этих страхов так шокирует публику.
Ноэ великолепен и абсолютно виртуозен. Фильм начинается с кровавой, агрессивной, «варварской», красно-черной и абсолютно мужской галлюцинации (сна), в которой зритель присутствует в качестве духа, вместе с камерой паря в пространстве. Здесь клоака города с самыми грязными секретами и ад подсознания с самыми страшными инстинктами, с бьющим по нервам желтым и красным неоном и дребезжащим звуком. «Не город, а царство педиков», как комментирует кто-то из персонажей. В этой псевдореальности кто-то постоянно напоминает, что настоящий мужчина обязан найти насильника и отомстить. В этой части собран весь тестостерон фильма, насилие над главной героиней и ответная месть в форме брутальных разборок. Кстати, в сцене насилия в тоннеле камера, напротив, мертво фиксирована и неподвижна, и мы на время цепенеем вместе с ней.
Очень постепенно, откручивая события назад, где-то ко второй половине фильма Ноэ выводит нас на более-менее твердую почву реальности. В равновесный в координатах инь-ян мир. Александра (Моника Белуччи) со своим бывшим бойфрендом Пьером (Альбер Дюпонтель) и нынешним Маркусом (Венсан Кассель) едут на вечеринку. Здесь камера не кружится в пространстве, картинка «устойчивая», цвет и свет не раздражают, обстановка вполне нейтральная и комфортная, вокруг пассажиры подземки. Пикантна, но впрочем, вполне буржуазно-благопристойна, только беседа — краткий путеводитель по интимной жизни. Вопреки своей краткости она в некотором роде стоит многостраничной библии секса, поскольку содержит две-три основополагающие здравые заповеди. Сценарные диалоги, как следует из интервью, были весьма лаконичны и актеры в кадре импровизировали «на тему».
Еще немного назад — и мы оказываемся в начале истории и в начале рокового вечера. Мирная, благополучная, любящая красивая пара в уютном и дорогом доме, выдержанном в пастельных тонах, с обилием светильников с мягким светом, зеленью за окном. Все дышит расслабленной чувственностью. Но это обманчивое спокойствие уже содержит в себе будущий кошмар — Алекс рассказывает, что видела неприятный сон про красный тоннель, который ломается пополам, а Маркус мимоходом упоминает, что не прочь заняться с ней анальным сексом. Несколько раньше Алекс рассказывает мужчинам, что читает книгу, в которой постулируется, что будущее предначертано и содержится в настоящем. Собственно этот красный тоннель и эти сексуальные фантазии Ноэ и обыгрывает, перефразируя, в первой части фильма. Вообще тему снов и подсознания/сознания Ноэ педалирует постоянно по ходу фильма, и не только визуально. Алекс рассказывает свой сон, Пьер делится, что ему снится, что он спит. Маркусу в первой красно-черной «серии» говорят, что он слишком вялый и должен проснуться. Сам Маркус бросает реплику — мое сознание как чистая горная река.
В самом конце Ноэ опять погружает нас в сон (видение), но теперь уже женский и самодостаточный, сон Алекс, альтернативный первому «урбанистическому», с зелеными лужайками, голубым небом в нежных облаках, играющими детьми, ее собственной беременностью и постером «2001: Космической одиссея» Кубрика (истории о том, кто мы и зачем мы). И опять мы кружимся вместе с камерой как бесплотный дух, а Ноэ позволяет нам несколько расслабиться. Этот финал определенно контрастирует с представлением о режиссере как экстремисте и террористе. Такую концовку мог сделать скорее мессия, вложив в нее несложный и гуманный посыл — жизнь хрупка, безоблачное счастье лишь миг, а время разрушает все. Небрежно оброненное слово, импульсивное действие, глупая мелочь и нелепая фантазия могут необратимо нарушить это хрупкое равновесие. В мгновение человек может потерять все, что имеет. «Мгновенье, прекрасно ты, продлись, постой!» (И.В.Гете, «Фауст»). В самом начале фильма произносится фраза «нужно помнить о радости», и к этому же настрою мы возвращаемся, сделав круг.
Выбор Моники Белуччи и Венсана Касселя на роли главных героев почти безальтернативен. Моника по архетипу — Мадонна. Как Мадонны Рафаэля. Сложно представить, что к ней может прилипнуть мирская грязь, в какую бы среду она не попала, чем бы не занималась, и какой бы «буржуазной сукой» ее не называли в фильме. В Венсане заключена слегка дьявольская харизма. Их союз как брак монахини с сатаной, невинности и искушенного насилия и порока. Здесь все это как нельзя более кстати. Алекс по сюжету несколько слишком идеальна для своего партнера Маркуса, который может быть внимателен и заботлив, но чаще предпочитает быть «клоуном», «обезьяной», «придурком», озабоченным подростком и крайним эгоистом. И Алекс для него иногда не более чем «прекрасная вещь». Собственно ее раздражение его шутовством и заставило ее выйти одной на злые улицы, что стало отправной точкой катастрофы. В какой-то степени Пьер — зеркальное отражение Маркуса и лучшее, что есть в нем, ангельская и альтруистическая часть его подсознания. Но это деление на абсолютно, и когда Маркус в первой адреналиновой галлюцинации в какой-то момент сам становится беспомощной жертвой, он делегирует свои полномочия мстителя Пьеру, и тот оказывается едва ли не главным бепредельщиком во всей истории.
Известная радикальность фильма и его отчасти сюрреалистическая и отчасти постмодернистская форма делают его очень современным произведением. Но так ли далеко Ноэ ушел от старой доброй классики? Напомню, сколько жестокости и агрессии хотя бы у графа Толстого в «дамском» романе «Анна Каренина». Появление Анны на страницах романа совпадает с дурным предзнаменование — путевого обходчика на вокзале пополам переезжает паровозом, и почти буквально та же участь уготована самой Анне. Анне тоже снятся кошмары, есть и «красный» кошмар, в котором лохматый карлик что-то колдует в темном углу и бормочет по-французски «родами, родами умрете матушка». И она едва не умирает, несколько дней остается в горячечном галюциногенном бреду, в котором пытается примирить и свести воедино своих мужчин, мужа и любовника. Позже окончательно подсаживается на морфий, а Толстой не раз упоминает о ее «демонах» и разорванности сознания. Граф Вронский успевает в неудачном падении на скачках сломать шею любимой лошади Фру-Фру и это метафора его отношений с Анной; позже неудачно стреляется. Анна ломает жизнь и карьеру двум светским баловням, блестящему офицеру Алексею Вронскому и не менее блестящему государственному чиновнику Алексею Каренину. Представляю, какую психоделию мог бы сделать из Толстого Гаспар Ноэ!
В целом фильм визуально безупречный, очень изобретательный, чувственный, с живым современным саундтреком и классикой Бетховена. Сюжет столько же простой, сколько и невероятный. В целом это кропотливая, изящная, эстетская и глубокая работа, сделанная мастером, который сам писал сценарий, снимал и монтировал картину. Смотреть непременно!!
 | ®
ТМ
|
|
51.3%
